Легенды Екатеринодара: Последняя экспедиция Воробьева

История Краснодара полна культовых событий и интересных персон. «Блокнот Краснодар» рад представить вам новую рубрику, в которой Екатеринодар и его жители перестают быть строчками в учебнике и становятся живыми людьми, со своими историями. Основываясь на материалах хроникеров, мы воссоздали самые увлекательные эпизоды героев кубанской столицы прошлых веков.

В этом выпуске мы расскажем о знаменитом ученом-минералоге Викторе Воробьеве, который посвятил свою жизнь изучению Кавказа.

8 августа 1906 года

В верховьях реки Киши задувал сильный ветер, порывами толкающий трех людей, стоящих на вершине перевала. Мужчина с ухоженной, но немного заросшей бородой, установил треногу с фотокамерой, посильнее воткнув острые ножки в твердую снежную поверхность. Отсюда открывался ясный вид на трехтысячник Дзитаку. Виктор знал, что в переводе с абхазского название горы переводится, как «Безводный холм», однако при этом долина была усеяна озерами разной величины. Над величественными просторами завис недосягаемый для всего мира парящий орел.

- Виктор Иванович, как вам пейзажик? - один из проводников-близнецов, Чепурновых — кажется, это был Федор — не дождавшись ответа, сложил ладони в клубок, прикрывая от ветра огонь для махорки.

- Чудный, - ученый улыбнулся, не отвлекаясь от настройки камеры. - Лучше не бывает. Думаю, надо попробовать спуститься здесь. Хочу поближе рассмотреть вон-тот ледник.

Второй близнец, Иван (наверно), нахмурившись, подошел ближе к обрыву и оценил предстоящий спуск. Судя по всему, его реакция оказалась не самой радостной — брат тоже присоединился к изучению рельефа. Минералог тем временем самозабвенно делал снимки. Федор несколько раз повертев головой в сторону спуска и ученого, все же решился высказаться.

- Виктор Иванович, может не стоит. Там довольно скользко спускаться, а вы свои «кошки» тому осетину отдали в обмен на сыр. Да и… плохо знаем мы эту местность, авось там вообще щели метровые.

- Лучше, наверно, будет перевалить в систему Китайской ниже ледника и подойти к нему с нижнего конца, - Иван выпустил дым, поданной братом сигареты.

Воробьев, наконец, отвлекся от камеры и тоже подошел рассмотреть предстоящий путь. Он пожал плечами и попросил тоже закурить.

- Да ну вас, братцы, тут идти всего ничего, а коли мы по-вашему сделаем, так время потеряем так, что только завтра доберемся до туда. - он ухмыльнулся, кивнув в сторону ледника. - Дойду до него и тут, не переживайте. В крайнем случае, подсобите.

Он повернулся и направился к камере.

- Так уж и быть, поделюсь с вами тем сыром, как только спустимся.

27 августа 1896 года — за 10 лет до этого

Эльбрус не собирался покоряться. Не сегодня, не завтра, никогда. Промозглая вьюга, казалось, охладила все мысли в голове самого юного, 20-летнего, члена Кавказского отдела Императорского Русского Географического общества. Виктор безэмоционально смотрел на пейзаж, открывающийся с Минге-Тау — так карачаевцы называли «гору, вокруг которой кружится ветер». Андрей Васильевич Пастухов, худой, но жилистый опытный альпинист подбежал к зацепившемуся за выступы молодому товарищу.

- Хватай руку!

Воробьев протянул ничего не чувствующую ладонь. Его ноги болтались над пропастью, в которую только что улетела папаха и чуть не угодил он сам. Пастухов осторожно проверив стопами край обрыва, уперся ногами и потащил юношу на себя. Хрипло и тяжело дыша, Виктор устало лег рядом, невидящим взглядом смотря в снег перед собой. Горная болезнь практически одолела его. В таком состоянии добраться до вершины ему не удастся.

«Глупец. Наивный мальчишка. Позариться на покорение высочайшей горы Кавказа. Что ж ты творишь?»

Пастухов удрученно оглядел молодого человека.

- Не выдюжишь, Вить. Надо тебе возвращаться. Ты ничего не сломал?

Виктор мотнул головой. Ему было стыдно признаться самому себе, что юношеский максимализм завел его так далеко и теперь возвращаться — значит уязвить свое самолюбие. Но он был слишком измучен, чтобы сопротивляться этой горе. Он посмотрел на Андрея и еле уловимо кивнул — хватит с него Эльбруса. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь.

8 августа 1906 года

- Держи аппарат! - Виктор, вытаращив глаза, вытянул руку вперед, будто мог поймать фотокамеру на таком расстоянии. Федор выронил ее, неведомо как, и теперь она скользила вниз по пологому склону мимо Воробьева и второго Чепурнова. Иван в считанные секунды вытащил кирку и, совершив небольшой прыжок, вогнал острие в лед и, двигаясь по инерции, схватил другой рукой ремень контейнера с камерой. Виктор облегченно вздохнул.

- Федь, умеешь ты сердце заставить йокнуть не хуже девицы в юбке.

- Ей-богу, это все растреклятый ветер, Виктор Иванович! - Федор быстро спускался вниз. - Как задул, так эта коробулька с плеча и соскользнула.

- Федор прав, - Иван нацепил контейнер на себя, тщательно прикрепив к куртке. - Задувает слишком сильно. Мы тут, как на ладони.

- Ничего, переживем, - Виктор, немного расслабившись, осмотрел равнину, которая виднелась внизу. - Тут осталась то пара шагов. Вань, иди сюда, поможешь спуститься.

Ученый был в сапогах с сильно потертыми гвоздями, которые слабо помогали на такой скользкой поверхности. Иван, у которого «кошки» были, держал его во время спуска. Спустя минут десять они наконец оказались на небольшой равнине, где произрастал редкий кустарник.

- Что за странный запах? - Воробьев принюхался, скорчив лицо. - Как будто гнилое мясо где-то неподалеку…

- Виктор Иванович…, - Федор показал на небольшую вертикальную щель в скале. Оттуда настороженно выходил молодой бурый медведь, шевеля носом, изучающим незваных гостей. Иван медленно снимал с плеча ружье, стараясь не спугнуть зверя. Тот, видимо, понял, что незнакомцы не шибко нравятся ему и взревел, огласив рыком окрестности.

- Виктор, - в экстремальной ситуации Иван забыл о формальностях. Он изучал бегающими глазами обстановку. - Отойдите вправо, за те камни. Федь, если побежит на тебя — мчи обратно к подъему, а потом налево и назад.

Медведь топтался на месте, явно изучая людей — кто из них опасен больше. Тонкую «палку» в руках Ивана он определенно воспринял, как угрозу. Видать, уже сталкивался с местными. У него было только одно ухо, на морде виднелась крупная царапина. Делающий осторожные шаги назад Федор внезапно спотыкнулся и рухнул на пятую точку. Животное бросилось на него, решив, что тот атакует. Иван тут же сделал выстрел, попав в лапу, но это не остановило зверя.

- Беги, беги, беги! - Иван перезаряжал ружье, пока его брат, развернувшись, бежал обратно к склону. Виктор выскочил из-за камней, махая руками.

- Эй, сюда! Давай сюда, я здесь! - он кинул булыжник в громоздкое пушистое тело, обращая на себя внимание. - Вот, вот он я! Подходи, зверюга!

Медведь повелся на отвлекающий маневр и развернулся к Воробьеву.

- Виктор, затвор заклинило! - в голосе второго Чепурнова послышалось отчаяние. Бежать с этой равнины было некуда — это были угодья хищника, а они явились прямо к его порогу.

15 июня 1902 года — за 4 года до этого

- Я поражен, - Бекетов, ровесник Воробьева и коллега из Географического общества, рассматривал дневник ученого, внимательно наблюдавшего за реакцией собеседника. - Здесь присутствуют экземпляры, которые я никогда ранее не видел в нашем крае. Кстати, кто делал эти рисунки?

- Я лично. С детства немного увлекался живописью, но далее несерьезного хобби это не зашло.

Они находились на встрече в доме ученого после его лекции «О вулканизме» в местном университете. Посетителей было великое множество, как будто все переместились с лекционных скамей сразу в дом Воробьева. Несомненно, его выступление произвело большой фурор не только в научных кругах, но и среди обычных жителей Екатеринодара.

- У вас очень умелая рука, - супруга Бекетова с улыбкой заглядывала в книгу. - Вы никогда не рисовали портреты или пейзажи?

- Это так моя дражайшая супруга намекает на то, что хочет от вас личный портрет в рамочке, - Бекетов ухмыльнулся. Его взгляд скользнул в сторону, откуда зазвучал негромкий перебор фортепианных клавиш. - Кстати, о талантах. Наслышан, что вы и на скрипке умелец. Не прочь усладить наш слух вместе с этой барышней?

Воробьев удивленно обернулся. За его черным лакированным фортепиано сидела темноволосая девушка в скромном, но очаровательном зеленом платье. Ее тонкие пальчики аккуратно порхали над белыми клавишами, изучая инструмент и его возможности — мелодия еще не звучала, но первые мотивы уже были ясны. Виктор, бросив напоследок «Прошу меня извинить», подошел ближе.

- Людвиг ван Бетховен, «К Элизе, 1810 год, - он с улыбкой вгляделся в ее изумрудные глаза, которые, как оказалось, так прелестно дополняет платье.

- Желаете присоединиться? - девушка без кокетства, но с явной симпатией сделала движение в сторону, приглашая на скамью.

- Прошу, не вставайте. Надеюсь, вы не против «второй скрипки»? - с этими словами Виктор взял с соседнего столика свою струнную «подругу».

Под заинтересованными взглядами гостей молодой человек и незнакомка начали играть бессмертное произведение немецкого композитора. Звонкая скрипка умело аккомпанировала нежному фортепиано, без единой ошибки они подстроились под темп друг друга. Все это время, юноша и девушка мимолетно переглядывались, без стеснения или неловкости. Скорее, с затаенным интересом. Импровизированный концерт не закончился произведением начала 19-го века, продолжившись еще несколькими, чрезвычайно «живыми» композициями. Наконец, они закончили музицировать, сорвав шквал аплодисментов. Но все это было неважно для Виктора, сердце которого застучало сильнее. Он отставил скрипку и поцеловал смуглую кисть, без кольца.

- Могу я узнать ваше имя?

- Агния. Агния Мамврийская.

- Не может быть… Ученица Швачкина?

Брюнетка удивленно распахнула глаза.

- Вы тоже брали у него уроки?

Виктор улыбнулся самой широкой своей улыбкой, незаметно для самого себя так и не отпустив руку пианистки.

- Предпочту послушать о ваших уроках… и о вас, Агния.

8 августа 1906 года

Федор Чепурнов устало облокотился о каменную стену, смахнув проступивший пот. Медведь был повержен — его туша лежала посреди равнинного пятачка, который едва не стал для путешественников последним прибежищем.

- Никогда не думал, что изучение минералов может оказаться настолько опасным занятием, - Федор сделал несколько неуверенных шагов по направлению к зверю. - Он точно мертв?

- Расслабься, братец — все позади, - Иван хлопнул его по плечу, оглядывая вовремя заработавшее ружье в руках. - Виктор Иванович, вы как?

- Чудно… Лучше не бывает, - от еще не прошедшего волнения Воробьев процитировал самого себя час назад. - Предлагаю продолжить путь через полчаса, а пока отдохнем.

С этими словами, он подошел к медведю и, присев рядом на одно колено, потрогал грубую шерсть хищника. Только что в этом животном теплилась жизнь, но сейчас он быстро остывал под промозглым ветром. Стеклянные глаза уставились в невидимую точку, язык чуть высунулся из клыкастой пасти. Это произвело на ученого сильное впечатление — символ Кавказской природы пал в битве с человеком. Виктор вспомнил, как во время одной из лекции высказался на тему столкновения природы и городов. Как человек науки, он тяготился тем, что с каждым годом дикий мир уступает слишком прогрессивным шагам мира людского. Он любил Кавказ непокорным, опасным и немного неизведанным. Мужчине вспомнились строчки из романа «20 000 лье под водой» любимого писателя Жюля Верна: «Творческая сила природы всё же превышает разрушительные инстинкты человека». В этих словах таилось нечто связанное и с его судьбой.

- Пойду, посмотрю поближе на ледник. Тут осталось всего-ничего, - , поправив рюкзак за спиной, он жестом остановил близнецов. - Сидите, я просто поглядеть…

Спустившись на более нижний ярус склона, он скрылся с глаз проводников. Осторожно переставляя ноги, он, вновь чувствуя себя мальчишкой, открывающим новые земли, медленно продвигался зигзагами вниз. Наверху показалась голова Ивана.

- Виктор Иванович, вы лучше вон туда пойдите — кажись, там не так скользко.

- Да? Не знаю…, - ученый оглядел ближайшие уступы, крепко держась руками за скалу, чтобы ветер не снес его. - Сейчас лучше попробую вот тут пройти, я хочу подойти к леднику с другой стороны.

Он услышал, как Ивана окликает его брат. Сделав очередной шаг, Виктор вдруг почувствовал странное движение на плече — лямка рюкзака расслабилась после салок с медведем. В следующую секунду, ведомый инстинктом, он освободил руку, убрав ее со скалы и схватился за падающий рюкзак. В это же мгновение, особенно мощный порыв ветра заставил его тело отклониться от стены. Виктор изумленно протянул ладонь к ускользающей ледяной поверхности, но было поздно. Он полетел вниз вместе с рюкзаком. Над обрывом снова возник Иван.

- Федор, кажись барин упал! Что-то он быстро скрылся за тем уступом…

Его брат подбежал ближе. Он показал вниз.

- Там трещина широкая. Может он там?

Иван перекрестился и развернулся, чтобы взять веревку.

- Только бы не помер, только бы не помер…

Спустя десять минут тело Воробьева было найдено. Достать его удалось только через несколько дней. Немецкий врач по фамилии Гамбургер, присутствовавший в ходе экспедиции пришел к выводу, что мужчина погиб мгновенно от удара головой. Некролог 30-летнего минералога и исследователя был опубликован газетой «Кубанская жизнь».

«Местный уроженец и воспитанник Екатеринодарской городской гимназии, он по окончании С-Петербургского университета по естественному отделению физико-математического факультета, — посвятил себя научной деятельности, готовясь, в будущем занять профессорскую кафедру…

С этой целью он достаточно продолжительное время работал в Германии, а затем, по возвращении в Россию, временно занял место хранителя Геологического музея при Академии наук. Это дало ему возможность все свое время и силы посвятить своей любимой науке геологии. Кабинетные занятия в музее, он в летние месяцы сменял научными экскурсиями в горы Урала и Кавказа, неисследованные ледники последнего его особенно манили и на дне одного из них он, 8 августа [?-уточнить] текущего года нашел преждевременную смерть…

Мир его праху. Он погиб славной смертью на своем посту неутомимого т отважного исследователя, в борьбе с бесстрастной природой, во славу знания и науки».

Виктор так и не успел обвенчаться с Агнией. До самой смерти она никому более не отдавала свою любовь, войдя в легенды старожилов под именем «кубанская Сольвейг».

Максим Дмитриев

Новости на Блoкнoт-Краснодар