Артобстрелы, раненые и героические люди: краснодарец без медобразования стал своим среди врачей в Донбассе

Житель Краснодара Константин Цуркан никогда не имел медицинского образования, но это не помешало ему стать частью сообщества врачей и отправиться добровольцем в донецкую больницу. Должность замдиректора клиники он сменил на тяжелый труд санитара приемного отделения. 17 ноября рассказываем необычную историю жителя краевой столицы в рамках постоянной рубрики «Лица города».

 

ВИДЕОРОЛИК "БЛОКНОТА КРАСНОДАРА"

- Константин Алексеевич, у каждого человека, оказавшегося в Донбассе, своя история. Расскажите свою. Кем вы работали в Краснодаре и как оказались во врачебном сообществе там?

- Я работал в медицинской клинике, но был по административной части, занимал должность замдиректора по коммерческим вопросам. Переломный момент для меня наступил в тот момент, когда началась СВО и пошли первые новости о раненых. Мой товарищ со 2-й краевой больницы хирург Юрий Кузнецов сказал: давай что-то сделаем, придумаем, как помочь. Мы обратились в одно из военных учреждений, на что нам сказали: ребята, пока не нужно, пока справляемся, но будем иметь ввиду. Потом мы еще обращались. Но в итоге, благодаря Юре, мы вышли на группу «Друзья медицины Донбасса», которую создал хирург Бадма Башанкаев, написали свои анкетные данные, отправили, ждали решения. Там нужны были определенные медицинские специальности, и Юру сразу согласовали, а по мне были вопросы, потому что я не обладаю хирургическими навыками и вообще профильным образованием. Но когда они связались непосредственно с донецким госпиталем, там сказали: пусть приезжает, мы ему работу найдем. И я был готов на любую работу, хоть полы мыть. В 7 утра уже на следующий день очень суровая заведующая приемным отделением сказала: «Так, ты идешь сюда». И на 14 суток я попал в приемник, где мы работали практически без отдыха. Это был первый такой необычный и сложный опыт.

Константин Цуркан в приемном отделении больницы Донецка. Фото: Константин Цуркан

- Насколько вы были готовы к такой работе?

- Хотя я и не медик, но в нашей клинике была и травматология, и другие направления, поэтому я спокойно относился к виду крови и перед поездкой был морально к этому готов. Но там, конечно, кратно все это серьезнее, отличается характер ранений. Если в Краснодаре максимум ножевые или пулевые, то там совершенно другое воздействие на человеческий организм – это артобстрелы, осколочные, ранения кассетными боеприпасами. Вырывает прямо части тела, по большому счету. Это огромные рваные раны. И психика человека - не медика не всегда адекватно реагирует на такое. Но со временем привыкаешь и к такому, ведь работу надо выполнять.

- А было что-то, что вызвало шок? К чему нельзя подготовиться?

- Первый шок, в хорошем смысле, у меня был, когда мы были в Мариуполе. Любой человек с нормальной психикой испытает эти чувства. Потому что, представляете, там 12-этажный дом 10-подъездный, который по диагонали уничтожен, у которого под подъездами вырыты могилы, потому что жителей хоронили возле домов. Ну, к моменту нашего прибытия, уже работы по эксгумации были закончены, но сам факт этого огромного горя человеческого, запах гари, который не выветривался месяцами… Это перевернутые трамваи на путях, по которым выстрелили из танка или еще какого-то оружия. И он лежит тут же на путях. Огромные кострища возле подъездов, потому что люди готовили себе там пищу, пока шли бои. Танки те же самые украинские, которые стоят разбитые возле "Азовстали" до сих пор. И я не видел ни одного здания, чтобы на нем не было отверстий от осколков или пуль. Автосалоны со сгоревшими новыми машинами… Ну, это апокалипсис полнейший. И, при этом, город живет, люди стоят на вот этих остановках разбитых, они идут по каким-то своим делам, дети бегают. Это вообще как-то не укладывалось в парадигму. Это территория, где прошли тяжелейшие бои и, в то же время, гражданское население, которое не покидает ее, которое работает, живет, учится. Сейчас там глобальная стройка, это очень приятно видеть, но работы очень много. Много компаний работают, в том числе, и краснодарских. Там сейчас такая всероссийская стройка и я думаю, что в скором времени город очень сильно поменяется.

Этот город – наглядный пример, для чего мы едем туда, для чего сейчас сражаются наши ребята – медики, военнослужащие, мобилизованные, добровольцы – для того, чтобы эта история закончилась там. Чтобы враг не пришел на территорию Ростовской области, Крыма, Краснодарского края.

Снимок из зоны проведения СВО. Фото: Константин Цуркан

Ну, и второй момент, который не шокировал, но вызвал определенные тяжелые эмоции, это большое число пострадавших гражданских лиц, которые поступали к нам в госпиталь. В основном, это были женщины и пожилые люди. У них там дачи до сих пор есть у некоторых, администрация запрещает им лишний раз выдвигаться в определенные опасные районы, но стариков не уговоришь. Вот он приезжает на дачу и попадает под обстрел, либо наступает на мину. Или женщина, педиатр, которой 70 лет, которая до сих пор работает, двое или трое суток провела на рабочем месте. Получила свой единственный выходной и на выходе из супермаркета прилетает мина, представляете? И эта женщина в тяжелом состоянии поступает к нам и, так как она сама медик, подсказывает нам о своем состоянии, о давлении и так далее.

Константин Цуркан рассказывал о своей работе в больнице так увлеченно и с таким участием, будто бы сам является медиком и посвятил этой профессии всю свою жизнь. Но это не так. Он родился и вырос в Краснодаре, окончил физико-технический факультет Кубанского государственного университета, некоторое время работал по своей специальности - инженером в телекоммуникационных компаниях, а потом кардинально поменял свою жизнь и стал трудиться в одной из частных клиник кубанской столицы, занимаясь административными вопросами. Но высокая должность заместителя директора не помешала ему предложить свою помощь в обычной донецкой больнице и выполнять работу младшего медицинского персонала.

- Что входило в ваши обязанности? Насколько тяжело это оказалось физически и психологически?

- У меня было несколько командировок в Донецкую Народную Республику. Одним из основных мест, где мы оказывали медицинскую помощь, была Калининская больница города Донецка, рассчитанная примерно на 800 коечных мест. Если говорить о первой командировке, то в мои обязанности входила работа в приемном отделении, которое принимало пострадавших гражданских лиц. В основном, это были ранения осколочные, артиллерийские, пулевые, ДТП.

Это было тяжело, поскольку приходилось работать по несколько суток. Мы могли работать 3 ночи подряд, потом еще день. Соответственно, смещался график сна и отдыха. И ты уже не ориентировался, какое время, какой день недели, какое число и так далее. Потому что поступление пострадавших – это непрогнозируемая история. Ты мог 2 часа ничего не делать абсолютно, а потом в течение 15 минут могли привезти 20-25 человек. И физические, и моральные силы нужно было концентрировать и как-то с этим работать. Но мы справлялись.

Рабочие будни приемного отделения в больнице. Фото: Константин Цуркан

- Расскажите о работе врачей там, чем она отличается от, например, их краснодарских коллег?

- Город Донецк живет. Гражданских людей там достаточно много сейчас. Большое количество пенсионеров. Соответственно, никто не отменял аппендициты, различные холециститы, ДТП. И первоначально для меня было неожиданно, что в приемном отделении мог находиться человек, который упал с лестницы, и человек, который получил ранение в результате обстрела. Конечно, мы выстраивали очередь так, чтобы человек, жизни которого есть угроза, проходил быстрее. Но вот это перемешивание людей с различного рода травмами и ранениями – это то, с чем сталкиваются по сей день сотрудники медучреждения.

Врачи работают с такими видами ранений уже больше 8 лет, они ко всему привыкли. И нет особой разницы в оказании медицинской помощи и отношении к пациенту. Единственное, есть нюансы, если, например, человек пребывал в состоянии алкогольного опьянения и по дурости, извините, упал со скамейки. И когда он занимает ресурсы больницы, рабочее время своей глупостью, это, конечно, напрягает коллектив. Но все равно ему оказывают помощь.

Сейчас враг использует большое количество оружия массового поражения. Все слышали о кассетных боеприпасах, минах-лепестках. Они наносят достаточно серьезные травмы человеку, тем более - гражданскому, который не защищен ни бронежилетом, ни специальными средствами. Простой человек, который в своей обычной одежде попадает под артиллерийский обстрел, под систему «Град», под кассетные боеприпасы, получает достаточно глубокие серьезные ранения, потому что он, извините, на работу ехал, а не на линию боевого соприкосновения. Эту категорию людей по-человечески очень жалко. Но все делается, чтобы спасти каждую человеческую жизнь, врачи выкладываются на 100%, даже на 200, работа идет круглыми сутками.

Работа хирургов. Фото: Константин Цуркан

Порядка 90% ранений – это осколочные и минно-взрывные травмы – наиболее тяжелые. Порядка 7% плюс/минус – это пулевые. Боевые действия сейчас жестокие, они изменились. То, что мы видели – это в большей мере поражения артиллерийским оружием, ракетным вооружением. Соответственно, и ранения достаточно тяжелые. Благо, что военнослужащие экипированы достаточно хорошо, но зачастую даже бронеплиты не выдерживают того оружия, которое применяют враги.

- Что скажете о местных жителях? Об их характере, отношении к жизни…

- Местное население – героический народ Донбасса. Это не просто аванс или расхожее выражение, это так и есть. Скажу на примере больницы. Большое количество женщин трудится. Причем, многие бы уже давно ушли на пенсию, но они не оставляют свои рабочие места. Я говорю о санитарочках, медсестрах, лифтершах, уборщицах. Без них такой бы результативной работы не было. Все заточены на результат и работают как единая команда. И не важно, даже если тебе 72 года, как было одной из санитарочек. Представляете, 72 года женщине! Или если ты студент медицинской академии, и тебе 17 лет. Все работаю вместе, и никаких поблажек ни для кого нет. Это подстегивает тебя работать максимально эффективно, помогать, пытаться разгрузить других сотрудников и так далее. Врачи трудятся в авральном режиме практически без выходных. Выполняют тяжелейшую работу, но никто не жалуется.

Работа приемного отделения в Донецке. Фото: Константин Цуркан

- Хотя вы и работали с гражданским населением, но, возможно, вам приходилось общаться и с ранеными бойцами? Кто-то вам запомнился?

- Общение с бойцами запрещено. Но я бы не сказал, что это было общение… В моменте эвакуации ведешь беседу, чтобы поддержать человека в тяжелой ситуации. Даже медики говорят, что с человеком нужно разговаривать. Его можно держать за руку, чтобы он хотя бы сознание не потерял. Я не буду выделять какие-то конкретные истории, но скажу, что мне запомнилось. Когда человек поступает, он не спрашивает о тяжести своего ранения, не просит позвонить домой. В основном, первый вопрос: а как там мои сослуживцы? А вы не видели такого-то человека, не поступал ли к вам такой-то? То есть первая мысль, которая у них возникает - это как там боевые товарищи? Это тоже было для меня таким интересным моментом. Я знал, что боевое братство это не пустые слова, но не понимал, что настолько. Это действительно серьезная вещь. ⠀⠀

- После возвращения, спустя какое-то время вы подписали контракт и отправились на СВО. Сколько вы там пробыли и какие задачи выполняли?

- Я добровольно отправился в зону проведения СВО, осознавал все возможные риски. Но долг и, наверное, какая-то внутренняя система ценностей мне говорили, что нужно ехать работать и помогать. Тем более, у меня уже был опыт поездок и я понимал, что нужна помощь не на 2 недели, а на более длительный срок. Поэтому мы отправились и более 3 месяцев провели там с нашей группой. Мы там пробыли все это время как медицинское подразделение. Но, если сложить в целом все наши поездки и контракт, то у многих из нашей группы «Друзья медицины Донбасса» срок пребывания там уже около 6 месяцев.

Наше подразделение работало по нескольким направлениям, в различных медицинских учреждениях. Но стандартный день – это подъем в 7 утра, иногда раньше, если вообще сон был. Постановка задач от старшего группы, и приступали к их выполнению. Задачи были самого различного толка. Ребята из нашей группы выезжали в отдаленные медицинские пункты для проведения операций, кто-то работал в реанимациях. Причем, время этих поездок не нормировалось. Ты мог уехать на 2 часа, а вернуться через 3-4 дня, потому что того требовала обстановка. Изначально я был прикреплен и служил в приемном отделении №2 Калининской больницы. В начале 2023 года туда приехали ребята из «Молодой гвардии». Хотелось бы отметить их работу. Первая группа у них была порядка 20 человек, и они заступили помощниками-санитарами в приемное отделение. Потому что из санитаров мужского пола я там один был, и это была очень изматывающая работа круглые сутки. И крепкие молодые ребята со всей страны начали помогать. Они распределялись по 4 человека на отделение – сутки двое работали, сутки отдыхали. У меня появились возможности получать новые задачи, в том числе помогать другим медицинским учреждениям.

По словам Константина, противник старается максимально усложнить работу медиков, нанося тяжелые ранения бойцам. Это делается для того, чтобы занять врачебный ресурс. Да и сами медработники, прежде всего, являются для врага желанной целью.

Необходимая экипировка медиков в зоне СВО. Фото: Константин Цуркан

- Что было особенно страшным лично для вас?

- Многие говорят, что к артиллерийским ударам привыкаешь. Нет, не привыкаешь. Потому что, когда взрывы где-то далеко, это воспринимается как определенный шум. Но когда бьют по вашему расположению… Это буквально вспышка, и через 1,5 секунды мощнейший удар. Любой человек будет пугаться. Это нормально. Если он не будет пугаться, он не выживет. Главное в эти моменты не растеряться и не ждать взрывной волны, а как-то успеть спрятаться за чем-нибудь. Но и это иногда не помогает, потому что часть вооружения, которое использует украинская армия, работая даже по мирным городам, подразумевает, наоборот, поражение нижних конечностей. Ты можешь лечь и получить больше осколков, чем, если бы ты стоял. Сейчас уже не угадаешь, чем они бьют. А так мы попадали и под удары «Градов», находились в непосредственной близости от ударов системы HIMERS. Неоднократно били и по самой Калининской больнице, я уже сбился со счета. Они получают координаты и бьют в те сооружения, где вообще нет каких-то военнослужащих, штабов, военной техники. Туда, где гражданское население получает медицинскую помощь. И туда прилетают две ракеты. Ну, куда это годится?

- Эти поездки повлияли на вас? Чем занялись после возвращения?

- Донбасс остался в сердце. Мы вернулись, а наши коллеги, которые оперируют, находятся на территории ЛДНР, Запорожской области. Поэтому сказать, что я в полной мере стал простым мирным жителей, нельзя. Потому что мы постоянно находимся с ними на связи, практически каждый день мы в курсе событий, которые происходят в больницах. И сейчас мы занимаемся тем, что помогаем ребятам, отправляем гуманитарные грузы. Зачастую это какие-то узконаправленные средства – хирургические инструменты, питание для солдат. Мы расширили спектр этой помощи до удаленных воинских подразделений, до которых обычные гуманитарщики просто физически не смогут доехать. У нас есть возможность перераспределить груз и отправить непосредственно на линию боевого соприкосновения. Физически я нахожусь в Краснодаре, но всеми мыслями и душой по-прежнему я на территории проведения СВО.

- Я вижу награды на вашей груди… Расскажите о них.

Фото: "Блокнот Краснодара"

- Первая – это знак отличия Знак отличия «За заслуги перед Республикой» III степени. Это не моя личная награда. Вся наша группа по итогам нашей работы была награждена. Это признание того труда, который мы делали и продолжаем делать. Мы не останавливаемся и каждый день продолжаем работать, работать и работать, помогать обычным людям, которые попали в такой тяжелый исторический момент.

А вторая – это награда подразделения БАРС «Каскад», медицинским звеном которого мы являлись. Потому что мы выполнили полностью те задачи, которые на нас возложило наше командование. Было сложно, интересно и страшно. Без этого не бывает.

- Что-то можете посоветовать тем людям, которые также хотят помочь Донбассу, но не знают, как это сделать?

- Помощь нужна. Я понимаю, что не у всех людей есть финансовая возможность помочь купить что-либо – от пеленок до тепловизоров. Но есть большое количество работы, которую человек может выполнить. Те же самые маскировочные сети. Сейчас практически в каждом населенном пункте есть инициативные группы, которые этим занимаются. Лучше заниматься помощью здесь и отправлять ее туда. Большое количество людей ездят, отвозят эту помощь, она доходит до адресата. И не забывайте, что практически в каждом районе Краснодара есть приемные депутатов. Вы можете прийти туда и предложить помощь. И я не думаю, что вам откажут. Возможности всегда есть. Если человек хочет, он найдет, а если не хочет, он сто причин придумает, чтобы этого не делать.

А вот туда поехать гражданскому человеку я бы не советовал. Потому что надо понимать, что там идут бои, они ведутся высокоточным оружием. И от человека гражданского больше будет пользы здесь, чем там, если он, не дай бог, получит какие-то ранения, перемещаясь на гражданской машине – а это тоже цель для нашего врага. Они вообще ничем не чураются. Это повышенные риски и возможная нагрузка в дальнейшем на донецкие больницы, потому что такого рода группы тоже попадают под обстрелы.

Если же просто гражданский человек сам приедет в больницу и предложит помощь, то к нему будет много вопросов. Ситуация-то тяжелая, никто не застрахован от шпионов. Не будут брать на какие-то места непроверенных людей без соответствующих документов. Террористические моменты, которые придумывает наш противник – они достаточно широкого спектра. Я думаю, что та помощь, которую оказывает Минздрав, отправляя в командировки врачей и другой персонал, этого пока достаточно, и система справится. Лучше оставайтесь в Краснодаре и делайте все, что считаете нужным, чтобы помочь нашим ребятам. Это мое личное мнение.

- Что-то поменялось в вашем мировосприятии после всего увиденного и пережитого?

Интервью Константина Цуркана. Фото: "Блокнота Краснодара"

- Я достаточно морально устойчив, и меня тяжело изменить. Характер у меня достаточно нордический. Но могу сказать, что все те неурядицы, которые происходят в мирной жизни, они абсолютно не стоят ни грамма переживаний. Потому что в 7 часах езды от Краснодара происходят, не побоюсь этого слова, глобальные процессы – и политические, и экономические, и социальные. То есть там другая планета сейчас, другая Вселенная со своими законами. Понимание добра и зла, наверное, как-то изменилось. Теперь ты понимаешь, где хорошо, а что есть плохо и даже невыносимо, и с чем нужно бороться. Одно дело посмотреть по телевизору несколько репортажей, и совсем другое – окунуться в эту атмосферу, в жизнь гражданских людей. Понять их мысли – что они хотят, что они видят, куда они готовы двигаться дальше. И, когда у нас была первая двухнедельная поездка в августе прошлого года, одна из санитарочек – тоже пожилая женщина, она ко мне подошла, когда уже уходила наша группа, взяла меня за руку и сказала: «Вы только нас не бросайте». И она говорила не только о нашей группе, она говорила в целом о стране. Потому что на момент августа 2022 года ДНР была отдельно республикой, она не входила в состав России. Но вскоре прошел референдум, и народ проголосовал за вхождение в состав Российской Федерации. И это очень важно для них, потому что они бились эти годы с врагом. И, наконец, добились того, что вошли в состав нашей Родины. И они по духу русские. Они абсолютно такие же, как и мы, а многие из них, наверное, даже более патриотичны, чем часть населения. С них нужно брать пример, потому что люди не бросили свою землю, несмотря на каждодневные обстрелы. Представляете себе, что такое каждый день человек, рискующий жизнью, когда едет на работу? То есть сама поездка может закончиться летально. И у нас были такие случаи, к сожалению, когда люди возвращались с работы и погибали. Но коллеги на следующий день все равно выходили на работу и ехали тем же маршрутом. Вы представляете, да? Это какое-то чувство фатализма и чувство долга. Сумасшедшее чувство долга. Может быть, за тем многие люди туда и ездят, чтобы понять, как это все существует, функционирует и что в головах у людей, которые там находятся. А сейчас это граждане России, что тоже приятно. Потому что это, в хорошем смысле, сумасшедшие и классные люди.

 

Доставка гуманитарной помощи. Фото: Константин Цуркан

 Также в рубрике "Лица города" читайте эксклюзивные интервью с политическим обозревателем из Краснодара Андреем Гусий, потомственным итальянским дрессировщиком Давио Тони и краснодарской финалисткой конкурса "Мисс Россия".

Подписывайтесь на нас в Telegram

Елена Бутова

Видео: Сергей Трубин

Фото предоставлены Константином Цурканом

Новости на Блoкнoт-Краснодар